— Гражданин Бессмертный, расскажите, пожалуйста, о…
— А я не у тебя на допросе, чтоб ты меня «гражданином» обзывал, начальник, — раздражённо оскалился хозяин дома, отхлебнул ещё и, глядя на меня сквозь бутылку, попросил: — Кощеем зови, запросто, без церемоний, случай не тот. Выпьешь?
— Немного, — согласился я.
Баба-яга чуть заметно кивнула, хотя в мужской разговор не вмешивалась. Значит, пока всё идёт как надо, своим путём. Кощей смёл какие-то бумаги со стола, достал рюмку, дунул в неё, протёр платком и, булькнув граммов тридцать, пододвинул мне.
— За что пить будем?
— Каждый за своё, участковый.
Я коротко кивнул, и мы опрокинули не чокаясь. Кощей вновь взялся за бутылку, но я, поймав предупреждающий взгляд Яги, накрыл свою стопку рукой.
— Мне достаточно.
— Не уважаешь меня?
— Это не имеет отношения к делу.
— Любить не прошу, но уважать как наипервейшего злодея — обязан!
— Не напирайте. Мы здесь не в гостях, а по службе.
Кощей перебрал указательным пальцем все морщины у себя на лбу — от бровей вверх, потом вниз, и кивнул. Выпил ещё, потом, не спрашивая разрешения у бабки, закурил длинную вонючую сигару и, вытянув ноги под столом, продолжил:
— Откровенность за откровенность. Ты первый, сыскной воевода. Рассказывай, как всё началось, что сложилось, каким чудом вы живы остались, какую информацию секретную о братце моём сводном нарыть сумели?
Я тоже понимал, что сейчас не время лукавить, строить какие-то хитросплетённые версии или интриги. Проще всё рассказать как есть, а дальше разберёмся. Хотя всё ещё можно попробовать до времени утаить имена.
— Начнём с того, что в Лукошкине, во время мытья в бане, были похищены сразу три девушки. На этот раз я сам был свидетелем преступления. Видел из окна соседнего здания. Правда, ни предотвратить его, ни задержать злоумышленника возможности не было…
Мне пришлось рассказать о панике в городе, о нашем походе в Нижний мир, об отсутствии государя, уехавшего изображать Рыцаря печального образа, обо всём, что нам удалось узнать, и, самое главное, о причинах, по которым мы явились сюда за помощью.
Гражданин Бессмертный прикончил бутылку, достал вторую. Пил он, как я понимаю, практически не пьянея, что при его сухопаром телосложении казалось странным.
У нас в милицейском училище в Москве был один прапорщик, азербайджанец Мусаев, весом, наверное, за сто пятьдесят килограмм. Так вот, он на спор выпивал без закуски три бутылки коньяка и без запинки зачитывал по памяти любой пункт устава постовой службы, разъезжая по учебному треку на служебной машине. И ни фига ему за это не было! Наоборот, даже начальству на спор показывали.
Так вот Кощей тоже пил тяжёлый алкоголь как воду, без закуски, и ничего, прямо Джеймс Бонд какой-то. Ну, может, икнул пару раз, не более…
Меланхолично допив в одно рыло вторую бутылку, Кощей прикрыл глаза и начал свой рассказ:
— Змей этот — тварь древняя, реликтовая. В те времена не тока святой Руси не было, но и сами людишки по пещерам жили, на медведей с дубинками бросались. До сей поры кости в земле находят разных змеев да ящеров, тока память о них в былинах да мифах живёт…
— Динозавры? — предположил я.
Наш хозяин кивнул:
— А это дети Змея нашего. Он силой мужеской от рождения наделён был сверх меры, потому и плодился где ни попадя. Да и с кем, тоже не выбирал особо. Кого встретит, того и отметит!
— То есть?
— Не пингвин, и ладно! А со скуки может и пингвин сгодиться, — со скрипом пожал плечами наш негостеприимный хозяин. — Как на всех женится да супруги детишек наплодят, так он с трудов великих спать ложится. Когда на год, когда на два, а когда и лет на сто — двести.
— То есть научно это никто не подсчитывал?
— Люди ленивы и живут мало. По сей причине сказания о нём в разные времена у разных народов по-разному всплывают. Потомство его тоже всяким было: у кого только пасть да зубы, а мозгу с ноготок, кто цельные города захватывал, с богатырями да царевичами ратился, но — все! завсегда! — на плоть девичью падки были…
— Думаете, этот наш Змей и есть отец-прародитель?
— Может, да. А может, и нет. — Кощей задумчиво поскрёб лысый череп. — Вдруг это кто-то из сыновей его, братьев или племянников? На моей-то памяти уже лет шестьсот — семьсот таких гадов к нам не залётывало…
Я припомнил бабкину сказку о Бове-королевиче и ржавом мече царя Гороха. Возможно, после того эпохального боя Змей действительно затаился.
— Скажите, а почему вы называете его старшим братом?
— Потому что он меня младшим назвал. — Наш собеседник потянулся было за третьей бутылкой, но передумал. — Бились мы как-то за красавицу одну, имени уж и не упомню. Молодой я был, дерзкий, силой бахвалился, в честный бой лез. В общем, в том честном бою одолел он меня за две минуточки. В глаза заглянул, посмеялся да и отпустил: дескать, иди, младший братец. Иди, да помни-и-и…
Кощей одним движением скинул кирасу, порвал на груди кольчугу и развернулся к нам. От ключиц вниз белел старый отпечаток четырёхпалой лапы с когтями. Более всего это походило на след от раскалённого железа. Господи, с каким же чудовищем нам придётся иметь дело…
И тот, кто нанёс Кощею такую метку, сейчас держит в плену мою Олёнушку?! Я непроизвольно сжал кулаки, так что ногти врезались в кожу. Баба-яга успокаивающе погладила меня по плечу, шепча на ухо:
— Тока не делай глупостей, Никитушка.
Я молча кивнул. То, что Кощей сейчас перед нами разоткровенничался, ещё ничего не значит и никак не помешает ему под шумок избавиться от нас.