Черный меч царя Кощея - Страница 5

— Шамаханы?

— Хуже. — Царь выдохнул, опрокинул стопку, занюхал рукавом и прошептал: — Сверху огнём полыхнули, а грозы-то и не было. Те, кто выжил, говорят, будто бы налетела ночью чёрная буря, дым столбом поднялся, шум да гром, аж уши закладывало, и полилися с небес прах, огонь да сера-а…

— Это вы сейчас Библию цитируете, что-то там про Содом и Гоморру? — припомнил я.

Горох отрицательно помотал головой.

— А что тогда? Змей Горыныч о двенадцати головах?

— О трёх.

Я не сразу поверил, что он говорит серьёзно. Ну, обычные реалии русских народных сказок — это нормально, к этому тут все привычны, насмотрелись, нанюхались. Но вот трёхголовый летающий птеродактиль на огненной тяге — это уже явный перебор…

— Не может быть. Их просто не бывает, это миф.

— Когда ты в первый раз в моё царство-государство попал, я тоже поначалу думал — милиционеров не бывает, энто миф, — передразнил меня Горох. — А вон теперича сколько вас по Лукошкину размножилось… Так что собирайся давай!

— Куда?

— Велю тебе ехать на восточную границу! Вот там сам всё поглядишь, расследуешь да и доложишь — есть такой Змей Горыныч али нет его.

Ответить я не успел. В ушах зазвенело, ставни едва не расшибло в щепки резким порывом ветра, царский двор резко заволокло едким дымом, а над крышей терема пролетела чья-то огромная тень! Прямо под окнами вспыхнуло пламя, зазвонил пожарный колокол, со всех сторон раздались истошные крики людей. Мать моя прокуратура, да что же это происходит? До армагеддона вроде ещё куча времени, да и календари майя не торопят…

Горох бросился вон из комнаты, куда-то побежал, на кого-то орал, раздавая приказы, а я так и стоял столбом у почерневшего подоконника. Сердце остановилось, пальцы судорожно сжимали ни в чём не повинную серебряную стопку…

— Ты чего встал, куда зенки вылупил?! — прямо в ухо проорал мне царь.

Я молча показал пальцем вперёд.

— Ну и? — не понял государь. — Там же нет ничего!

— А была баня…

Когда до нашего царя-батюшки дошло, он дважды протёр глаза и только потом завопил, как белуга на нересте:

— Ли-душ-ка-а!!!

Мы бросились вниз по лестнице наперегонки, и я бы пришёл первым, если б он не по-спортивному не оттолкнул меня на финише. Детальное обследование места преступления тоже ничем не обрадовало. Резную и расписную царскую баню просто сорвало с места непостижимой силой и унесло в неизвестном направлении, выломав часть тесового забора.

Пока мы с Горохом тупо ходили туда-сюда по вычищенному периметру здания в чахлой надежде, что все три красотки успели покинуть помещение, сзади появилась бесчувственная скотина по имени Митя Лобов.

— Отмаялись, сердешные, — упав на колени, с чувством простонал он. — Уж не знаю, что мне теперь с Маняшиной коровой бодливой делать. А ить вам, вдовцам горьким, ещё и того почище, верно? Вы поплачьте, поплачьте по-мужски друг у дружки на грудях, а я покуда за самогонкой сбегаю. Такое горе у нас всех, как же не отметить-то…

Горох с хриплым рыком кинулся душить Митьку, я — их разнимать, а на нас троих уже навалилась перепуганная толпа думских бояр во главе с недремлющим старшиной Бодровым. Сколько он мне крови попортил, литрами не сосчитать!

Боярская дума, если помните, с первого дня невзлюбила милицию, потому что они там все привыкли жить по схеме: сверху царь, за ним бояре, ниже всех народ. Господь Бог вообще не упоминался, разве что для плезиру, а того же самодержца частенько пытались сделать лишь марионеткой в опытных руках старинных боярских фамилий.

— Попался, ирод милицейский! — напустился на меня дородный бородач Бодров, опасно размахивая посохом. — Не уследил, не уберёг государыню нашу! Позволил в своём присутствии Змею поганому матушку царицу украсть! На кол преступника!

— На кол! — дружно поддержали пузаны в дорогих кафтанах и бобровых шапках.

— Э-э, граждане, я один, а колов у вас много, — пытаясь разрядить обстановку, пошутил я (всё равно они не поймут).

Но они поняли. Не ожидал…

— Охальничаешь, сыскной воевода?!

— Ни в одном глазу, — соврал я, мгновенно меняя план. — Да чего вы сразу на меня бросаетесь? Вон государь Митю душит и никак не справится. Нет чтоб помочь…

Бояре мигом переключились на сторону и с не меньшим пылом всей толпой кинулись помогать Гороху душить моего младшего сотрудника. Естественно, образовалась жуткая куча-мала, из которой снизу по-пластунски первым выполз наш Митяй.

— Уф, Никита Иванович, до чего тяжёлый народ в боярской думе, и вес избыточный, и характер склочный. Как неродные все…

— Встань здесь, — быстро потребовал я. — Никого не пускай, мне надо осмотреть место преступления.

— Чё ж тут смотреть-то? — удивился он, но встал на пост, широко раскинув руки. — Я ить своими глазами видел, как налетела туча чёрная, баньку с вашими… государевыми… нашими жёнами… не, одна не жена, но… тьфу! Короче, были — и нет! Видать, Змей унёс.

— Уверен? А может, это колдовство какое-то, фокус, иллюзия? Или Кощей новую пакость придумал? Или Лихо Одноглазое на свободу выбралось? Или…

Я мог бы накидать ему ещё с десяток версий просто оттого, что мне надо было хоть что-то говорить. На самом деле в мозгу билась одна страшная мысль… Олёны нет!

Мою молодую жену только что, прямо на моих глазах, похитила неизвестная сила такого масштаба, с какой мы никогда раньше не встречались. Судя по жалким обломкам забора, толстые дубовые доски были переломлены в одно касание, как спички. Царскую баньку (почти сто квадратных метров!) сорвало с места и унесло в неизвестном направлении. Это дом! Не сарайчик, обшитый вагонкой, а добротный сруб из сосновых брёвен. Её и бульдозером было бы непросто сковырнуть, а уж унести…