Черный меч царя Кощея - Страница 61

— Вы чё, Никита Иванович, белену с бузиной попутали? На своих кидаетесь…

Верно. Перебор. Надо собрать волю в кулак и решить, что делать дальше. Каков план наших действий? Играем по правилам фон Дракхена или импровизируем? Эх, ну почему нас в милицейской школе не готовили к диверсионной деятельности?! Сейчас бы оно ох как пригодилось…

— Поехали, время не ждет.

Дорога до царя Дормидонта не заняла много времени, расстояния там были меньше, чем в лоскутной Европе. Митя с конём ушли вперед, а мне пришлось развлекать царевну светской беседой. Вернее, я надеялся, что она попросит отвезти её домой, но увы…

— У батюшки в царстве жизнь больно скучна. Приличной девушке и заняться нечем, разве что огурцы солить да мух полотенцем гонять. Женихов нормальных нет: либо юнцы прыщавые, либо мужланы перезрелые. И те и другие брагу хлещут вёдрами. Ни у нас, ни у соседей даже библиотеки нет. Постыло мне там всё, понимаешь ли, участковый…

— Вполне. А разрешите нескромный вопрос?

— Девица, — сразу ответила она.

— О?! — Я не сразу нашёлся, что сказать. Поздравить или посочувствовать? — Простите, но я не об этом хотел спросить. Вот ваше прозвище — это отчество, фамилия или…

— Или.

— В смысле?

— Премудрая я. Образованная, значит. Книг много читала, во всех вопросах разбираюсь. А Прекрасная… это так, женихов приманивать. «Илиаду» читал?

Читал, естественно. И если она имела в виду аналогию с Прекрасной Еленой, то не грех бы вспомнить судьбу красавицы-гречанки. К чему всё это привело, тоже весьма показательно. Короче, пусть лучше будет Премудрая. Меньше проблем огребем…

— Пришли, — констатировал Митяй, серой лапой указывая на деревянную крышу терема царя Дормидонта, возвышающуюся над мелколесьем.

— Угу, — кивком подтвердила царевна. — Стало быть, здесь коня на птицу менять станете?

— Да.

— Не продешеви, сыскной воевода.

— Думаете, златогривый конь стоит дороже одной такой птицы?

— Думаю, голова твоя уж точно и коня и птицы дороже, — многозначительно пояснила Василиса Премудрая.

Я хотел было ответить, что это вопрос решённый, торговаться никто не намерен и всех делов-то на две минуты — зашёл, отдал, получил, вышел. А потом задумался…

Если птица не так уж важна Змею, зачем он меня за ней отправил? Не потому ли, что знал истинный характер своих соседей? Или всё-таки у этой птички есть какая-то тайна, в которую меня традиционно никто не посвятил? Преступники всегда играют краплёной колодой.

— Митя, подстрахуешь?

— Чегось? Вы б не выражались при девице-то, Никита Иванович.

— Прости, — не стал спорить я, себе дороже. — Просто прикроешь мне спину, если что?

— А-а, энто другое дело! Энто мы завсегда и со всем нашим удовольствием! Кого за филей куснуть прикажете?

Точного ответа пока не было, поэтому решили действовать сообразно обстановке. Может, и никого не придётся, а может, венценосную особу местного розлива. Толстая Василиса милостиво согласилась подождать нас на полянке, распевая русские народные песенки и собирая цветочки, из которых она будет плести венок. Надеюсь, не траурный и не нам…

— Митя, — начал я, когда мы прошли вперёд. — Значит, работаем по заранее утверждённому плану. Я — произвожу обмен из рук в руки, ты — следишь за тем, чтобы меня не кинули. Мы этих людей не знаем, оружия у нас нет, еремеевцев нет, колдовской поддержки Бабы-яги тоже. Выкрутимся?

— Как Бог даст…

— А поконкретнее?

— Никита Иванович, вы от меня чего хотите-то? Я энту птицу вашу в глаза не видел. Может, она попугай какой, павлин восточный али вообще страус! Если вам кого не того подсунут, я ж не при делах!

— Про страуса откуда знаешь? — зачем-то спросил я.

— В замке Кощеевом видел, забыли? Ну и ещё купцы тверские рассказывали. Вроде как один из них до самой Индии дошёл и чудес всяких навидался.

— Афанасий Никитин?

— Не припомню, — задумался серый волк. — Да что вам до него? Вы сами-то ту птицу в лицо видели? При встрече узнаете? С курицей не перепутаете?

— Нет.

— А вы сейчас на какой вопрос ответили?

— На первые два, — вынужденно признался я. — Честно говоря, птицу мне не показали, может, это и вправду редкий вид той же курицы. Но с другой стороны… Я ведь пришёл за ней так уверенно, что у этого царя Дормидонта не возникло ни малейших сомнений. Он-то уверен, что я знаю! Поэтому и потребовал в обмен коня.

— Ох, сомнительно мне всё сие…

На этой глубокомысленной ноте мы и расстались. Я повёл коня под уздцы к тесовым воротам, а Митя быстренько упрыгал куда-то вбок. Бросить он меня, конечно, не бросит, случись что не так, прибежит без приглашения и всем плюшек навешает! Ну или чисто по-украински, кого не зъист, того понадкусает!!!

Я погладил золотую гриву белого скакуна, единственного благородного существа, молчавшего всю дорогу и не портившего мне нервы, а потом постучал в ворота. Открыли почти сразу: всё-таки в этом мире принято просыпаться на заре, с петухами. Двое мужиков, одобрительно косясь на коня, проводили меня во двор, а на крыльце своего терема уже стоял царь Дормидонт в домашней одежде и в окружении толпы зевающих домочадцев.

— Привёл-таки коня? Ай, молодца! Ай, удалец! Хвалю! Забирайте златогривого на мою конюшню! А тебе, добрый молодец, низкий поклон, и иди себе с миром!

— Вы мне птицу обещали, — напомнил я, не выпуская узду из рук.

— Птицу, говоришь? — насмешливо хмыкнул наглый царь. — Да на что она тебе? Птица энта не простая, у ней голос расчудесный, она боль-тоску разгоняет, добрым людям утешение приносит. А ты, конокрадишка, её забрать хочешь? Иди уже, покуда я на тебя собак цепных не спустил.